В настоящее время организация «Врачи без границ» не принимает пожертвования через этот сайт.
Меню
Команда «Врачей без границ» в госпитале Ланкиен в Южном Судане готовится к поступлению первых пациентов с COVID-19, но в результате кровавого нападения, произошедшего в соседнем городе, начинается новый кризис совершенно другого рода. Об этом рассказывает британский врач Дженнифер Халс, непосредственный свидетель тех событий и сотрудница MSF.
_____________
«Какое-то время Южный Судан оставался одной из последних стран без зарегистрированных случаев COVID-19.
В марте и апреле я следила за распространением вируса на международных новостных источниках, изучала карту мира и видела, как соседние страны одна за одной окрашиваются в красный. Потом мы оказались окружены красным.
В конечном, неотвратимом итоге вирус добрался и до нас. По крайней мере, он достиг столицы стран - Джубы. Однако наш госпиталь в Ланкиене находится в отдаленной сельской местности, и этот фактор дает нам некую защиту, в то же самое время усложняя логистику во время подготовки к вспышке.
Подготовка к пандемии
Южный Судан не впервые сталкивается с эпидемиями инфекционных заболеваний.
После прошлогодней вспышки холеры в нашем госпитале осталось отделение с боксами для изоляции пациентов, которое мы быстро адаптировали. Запасы защитного снаряжения, подготовленного на случай экстренной ситуации с Эболой, можно было быстро перенаправить на борьбу с коронавирусом.
Но, к сожалению, забытые кризисы идут дальше своим чередом даже во время пандемии.
Честно говоря, я уверена, что сейчас другие страны могут получить хороший урок благодаря африканским медицинским сотрудникам. Они стойкие и изобретательные, и у них - опыт поколений в области борьбы с крайне заразными инфекционными патогенами в тяжелых условиях, уж не говоря о том, какие тяжелые решения о распределении и без того ограниченных ресурсов им приходится принимать.
Еще до первого случая COVID-19 наша больница испытала масштабные последствия пандемии. Как мы можем быть «Врачами без границ», если везде закрываются границы?
Наши и без того нестабильные линии снабжения внезапно стали еще более нестабильны. Оказались нарушены поставки лекарств, в которых мы отчаянно нуждались.
Ограничения на полеты означали, что международный персонал не мог въезжать в страну или выезжать из нее. Местные сотрудники беспокоились за свои семьи, оставшиеся за границей, многие из которых в годы конфликта в качестве беженцев уехали в соседние страны.
Мы все изо всех сил пытались представить себе, как вирус скажется на сообществе людей, уже сражающихся с истощением, малярией, туберкулезом, кала-азар, ВИЧ и другими смертельными заболеваниями. Сообществе, где средняя продолжительность жизни составляет порядка 58 лет.
Итак, мы начали готовиться. Обучение персонала, написание рекомендаций, планирование, строительство, просвещение местных жителей, адаптация того, что у нас есть.
Но, к сожалению, забытые кризисы идут дальше своим чередом даже во время пандемии.
План действий на случай массового поступления пострадавших
Ранним утром в субботу 16 мая, вскоре после того, как в нашем районе был подтвержден первый случай заражения COVID-19, на город Пьери было совершено крупномасштабное вооруженное нападение.
Пьери расположен примерно в 50 км от нашей больницы в Ланкиене. Здесь есть небольшая вспомогательная клиника, в которой трудятся местные клинические специалисты, медсестры и акушерки. Спасаясь от нападения тяжеловооруженных людей, команда бежала и спряталась в буш.
У координатора каким-то чудом получилось схватить спутниковый телефон и зарядное устройство на солнечных батареях, прежде чем бежать, а это означало, что мы в какой-то мере могли поддерживать с ними контакт. Мобильная связь не ловит ни в Ланкиене, ни в Пьере, там нет других источников электричества, кроме дизельных генераторов.
Имея так мало информации, мы не знали, чего нам ожидать. Ходили слухи о сотнях убитых и раненых, многие нуждались в лечении в госпитале. Но у нас в больнице всего 80 коек, в основном они уже заняты, плюс еще есть двухместное отделение неотложной помощи.
В больнице в Ланкиене существует план работы на случай массового поступления пострадавших. Мы и раньше проводили учения, отрабатывая по радио реагирование на вызовы в связи с крупными инцидентами, чтобы проработать наши действия. В больнице были шкафы, заполненные чрезвычайным запасом материалов, проверенных, помеченных и готовых к отправке. Каждому сотруднику была отведена своя роль, каждой категории пациентов для триажа было выделено свое помещение.
Конечно, ситуация с массовым поступлением пострадавших может произойти здесь в любой момент, но в последнее время я об этом не задумывалась. Мы были так сосредоточены на реагировании на пандемию. Я все еще не могла поверить, что это происходит именно сейчас.
Всего за день до этого мы все были потрясены новостью, что здесь был получен первый положительный результат мазка на COVID-19. Почему-то я ожидала, что одномоментно должна произойти только одна катастрофа.
Волны пациентов
Несмотря на то, что город Пьери расположен рядом, грунтовые дороги находятся в плохом состоянии. В районе очень мало транспортных средств, и машины бесполезны большую часть год, когда под водой скрыты целые участки дорог.
Так что, поскольку бои все еще продолжались и транспортное сообщение было ограничено, первые пострадавшие добрались до нас только к вечеру. В начале порядка 20 пациентов, но все выходные пострадавшие продолжали поступать волнами, и днем, и ночью, и каждый раз, когда к больнице подъезжал грузовик, по радиосвязи передавали сигнал тревоги.
В общей сложности ко вторнику, когда все, наконец, прекратилось, к нам поступило 60 человек с огнестрельными ранениями. Им всем оказывали медицинскую помощь три врача, два клинических специалиста с большим опытом работы и несколько отличных медсестер, среди которых была одна, к счастью, со специализацией по лечению ран. И, конечно, несмотря на это, в больнице были и другие, обычные пациенты, которые также нуждались во врачебном внимании.
Наши 80 коек оказались быстро заполнены, и затем мы начали использовать другие помещения больницы.
Мы перевели всех педиатрических пациентов в отделение лечебного питания для детей с острым истощением, превратив детскую палату в травматологическое отделение. Пациентки были переведены в родильное отделение. Эти только что опустевшие койки вскоре заполнились снова.
Когда вся больница была забита до отказа, наша команда специалистов по логистике просто построила дополнительную палату-отделение снаружи. Мое сердце упало при мысли, что раненых придется поместить в палатку, но когда я увидела ее, то просто поразилась тому, что они успели построить всего за несколько часов.
Утрата и целеустремленность
Со временем мы стали узнавать, что некоторые сотрудники MSF все еще числятся пропавшими без вести. В конце концов выяснилось, что среди погибших была медсестра из Пьери. Еще были ранены двое сотрудников больницы в Ланкиене , их потребовалось госпитализировать в их собственную больницу. По оценкам, в общей сложности погибло до 300 человек.
Невероятно, но, несмотря на все пережитое, команда из Пьери вернулась в больницу, чтобы оценить ущерб, сразу как закончились столкновения. Невзирая на трагическую утрату, постигшую их, они все еще лечили раненых пациентов, которые оставались в больнице.
Я никогда не встречала команду из Пьери, я знала их только по нашим телефонным разговорам по спутниковому телефону, но я никогда не забуду необычайную самоотверженность и мужество, которые они проявили.
В поисках хирурга
Когда ситуация в больнице наконец-то успокоилась, мы столкнулись с новой проблемой. У нас в Ланкиене не было хирурга.
Многим пациентам с огнестрельными ранениями были нужны операции. Некоторые из них нуждались в срочной операции, которую нужно было провести в течение нескольких дней, иначе они могут умереть. Мы можем переливать кровь, устанавливать дренаж в грудную клетку, чтобы снова расправить проколотые легкие, можем чистить раны и удалять мертвые ткани, чтобы предотвратить инфекцию, сдерживать обширный сепсис лекарствами, вправлять сломанные кости и останавливать наружное кровотечение.
Мы многое можем сделать для маленькой больницы с ограниченными ресурсами, но этим пациентам нужно было нечто большее.
Иногда пациентов с такими травмами можно перевезти на вертолете в хирургический госпиталь другой медицинской организации, но те не только были перегружены ранеными, но еще и из-за COVID-19 были вынуждены сократить деятельность, и сейчас они не могут перевозить пациентов из одного региона в другой из-за страха перед распространением вируса в новые районы.
Мы также можем направить пациентов в Бентью, более крупную больницу MSF, но там из-за сбоев, последовавших за пандемией, вот уже несколько месяцев не было хирурга.
Наконец «Врачи без границ» нашли хирурга, который может приехать в страну, и нам удалось ввезти ее, но она только что прибыла в Южный Судан и находилась под двухнедельным обязательным карантином в столице. Близко, но не может помочь.
Вирус блокировал нас на каждом шагу.
Список
В конце концов, через шесть дней после тех событий, после долгих переговоров и усилий со стороны нашей координационной группы, мы получили разрешение перевести максимум восемь пациентов в другую хирургическую больницу в столице.
Однако возникло очередное осложнение с транспортом. Самолет MSF может вместить восемь сидячих пациентов, но только пять, если пилоты убирают сиденья, чтобы разместить носилки для лежачих. Теперь вопрос заключался в том, кого отправить.
Я обдумывала наши варианты во время обхода отделения интенсивной терапии, мою часть больницы, где находились самые тяжелые пациенты.
Были и те, кто явно был в критическом состоянии, но у нас не было уверенности, что пациент переживет полет. У тех, кто выглядел чуть лучше, были травмы, которые, как я знала, были бомбой замедленного действия. Были те, кто мучался от боли, но выжил бы без операции или мог бы подождать ее. Были те, кому мы не могли помочь, неважно, с переводом пациента в другое учреждение или без.
Этот выбор стал одной из самых трудных ситуаций, с которыми я когда-либо сталкивалась. Правильного ответа не было. Времени тоже было немного, так как только накануне вечером мы узнали, что самолет должен прилететь утром.
Мы решили, что всем пациентам придется ехать сидя. Я поговорила с ними, с теми, у кого были травмы полости живота или ужасные раны, которым, как я знала, придется тяжелее всего. Они все согласились, сказав, что могут попытаться, если благодаря этому в самолет поместится больше людей. Мы практиковались, сидя прямо в постели, чтобы проверить, возможно ли это.
Список из восьми человек был готов.
90 минут
На следующее утро, услышав вдали шум двигателей приближающегося самолета, мы сделали каждому пациенту укол морфия, дали лекарство от тошноты, а затем поместили их на носилки прямо у ворот больницы. Весь город собрался посмотреть, несмотря на все усилия наших охранников окружить самолет по периметру.
Команда перенесла пациентов на грязную взлетно-посадочную полосу, затем подняла их и посадила на сиденья, некоторые из них бессильно висели, потому что не могли двигаться самостоятельно. Мы изо всех сил старались сделать все, что бы их отяжелевшие конечности не запутались с трубками и капельницами в крошечном пространстве, где даже не хватало место для нас, чтобы стоять. Каждого пациента укутали в одеяло, затем закрепили на месте.
Это всего 90 минут, как мы продолжали успокаивать их и самих себя. Я боялась, что это не сработает, и нам придется убрать сиденья, чтобы положить носилки, а это означало, что мне придется выбрать трех пациентов, чтобы снять их с самолета.
Каким-то образом им это удалось. Вероятно, это было не самое плохое путешествие, которое им довелось совершить. Все они добрались до больницы, проведя целый день в кузове грузовика вместе с другими ранеными, без обезболивающих и перевязочных средств.
Сейчас, несколько недель спустя, пока я пишу это, я знаю, что все они живы и выздоравливают.
Новая нормальность
Когда самолет с грохотом пронесся по грязной взлетной полосе и поднялся в воздух, я испытала огромное облегчение. Никто у нас не умрет у нас из-за того, что ему не могут сделать операцию. Худшее было позади. Больница все еще была переполнена, и было еще по крайней мере 10 пациентов, которым требовались операции, но они были стабильны, и у нас было время, чтобы придумать план для них.
Я испытывала невероятную гордость за то, как команда справилась со всем случившимся. Мы могли бы начать собирать осколки и вернуться к нормальной жизни, какой бы она ни была в наше время.
Но ровно через неделю я сама оказалась в том же самолете, с лихорадкой - меня с подозрением на COVID-19 эвакуировали в Джубу. Как оказалось, до нормальной жизни было еще далеко».
